Алексей Бергман - Запомни - все обман![СИ]

Захар присел на корточки, погладил подошедшего друга… «Зачем ты рисковал, Приятель?», спросил целенаправленно. Кот потряс ушами и нечего не объяснил.

Воронцов смутился. Вспомнил, с каким страхов вначале шагал по кладбищу, стараясь не сосредотачиваться на р е а л ь н о м существовании призраков. Не думать о том — а все ли приведения красивы и добры? может быть, и вурдалаки существуют?..

Вероятно, испуг Захара не был таким уж шуточным, уловив его…, кот человека п о ж а л е л. Захар не думал, что испугался на столько серьезно, ему казалось — все это пустяки и предрассудки, надо лишь перестать думать о покойниках и приведениях…

Кот его трепет принял всерьез.

«Спасибо», сказал Воронцов, встал прямо и пошел к дому.

В гостиной валялся, опрокинутый «электричкой» стул. Ковер шел волнами. Приятель обогнал Захара и сел на появившийся из–под сдвинутого паласа угол прорези люка в полу. Захар откинул в сторону весь ковер, протянул руку к небольшому колечку, собираясь открыть подвальный лаз и выпустить оттуда Диану и Гамлета… Перед мысленным взором возник образ выключателя, на который нажимают пальцы…

«Надо выключить свет?», догадался Воронцов. Не совсем понимая, зачем это понадобилось, Захар погасил пыльную, засиженную мухами люстру — зверю стоит доверять, просто так он не попросит. Нагнулся в темноте над полом, собрался, открывая люк, крикнуть: «Диана, Гамлет, не бойтесь, это я!«…

На губы легла призрачная ладонь. Не обжигающе холодная, как представлялось Воронцову, а практически не неощутимая, легкая как дуновение бриза. Приятная.

Захар с трудом смирил желание крикнуть любимой «я здесь! я жив, Диана!». Н о невероятный дуэт кота и призрака, стоит опять таки вспомнить, заслужил доверие; Воронцов откинул крышку люка и почувствовал, как Приятель, легонько вцепившись зубами в брючину, оттаскивает его в сторону от света, проникающего снизу.

— Кто здесь? — послышался из подпола настороженный голос Гамлета Давидовича. — Эй! Вы что тут кричали, а?..

Захар уходил в темноту, из дыры в полу показывалась голова, встревоженного Амбарцумяна. Кот тащил человека к выходу из комнаты, из дома…

— Папа! Что там?! — робкий, любимы голос обжег слух Воронцова, горло стиснул спазм.

— Не знаю, Дианочка… Но кажется…, мы свободны… Здесь никого нет.

Скрываясь за кустами, за толстыми стволами могучих деревьев, Захар шел за любимой. Кот крался за отцом и дочерью, невидимый в густой кладбищенской траве. Гамлет, поддерживая дочь за талию, торопил, подгонял словами:

— Быстрей, быстрей, Дианочка… Сейчас поймаем машину, доедем до вокзала… Там деньги, там документы… Мы еще успеваем на проходящий поезд до Москвы… Нам надо торопиться, пока они не вернулись и не передумали!..

Захар прикрывал отход любимой девушки, где–то неподалеку от церкви тряслись от страха четверо бандитов… Вряд ли гробокопатели сейчас представляли серьезную опасность, но Воронцов хотел предупредить малейшую неприятность.

Выходить, чтобы попрощаться, Захар уже не пытался. Он — умер. Гамлет позаботится о дочери. Муж в бегах — не лучшая поддержка. Воронцов, что называется, нажал на горло песне. Намертво задушил в себе желание обрести семью и счастье. Доверился рассудку и новым друзьям — коту и призраку, трогательно, сообща оформившим печальную просьбу: «Уже пора, Захар. Пора — прощаться».

Какую задачу ставили перед собой Приятель и прозрачная девушка, Воронцов не знал, он разрешил себе поплыть по волнам интуиции. Он чувствовал, друзья не лукавили, не пытались обмануть, они действительно пришли помочь Захару Воронцову — УЗНАТЬ. Понять, кто он есть на самом деле, быть проводниками на неведомой дороге — Захар чувствовал и верил: пришла пора прощаться с этим миром. Миром, который он никогда не принимал своим. Миром, который заставлял его скрываться, вынудил на жизнь в бегах.

Гамлет и Диана долго не могли перебраться через высокие железные ворота. Отец подсаживал девушку, устанавливал ее ослабевшие ноги на чугунные завитки… Обессилевшая от переживания дочь, все время соскальзывала, пальцы не могли цепляться крепко…

Захар до боли закусил костяшки пальцев. Видеть, как мучается, падает любимая женщина и не броситься на помощь — испытание для сильных духом. Но Воронцов уже принял решение, уже простился: я умер, Диана скоро смириться с потерей — отец выбрал правильный тон и верно мотивирует, если я сейчас выйду, потом, возможно через много лет — буду горько сожалеть о проявленной слабости.

Рубить по живому тяжело, но иногда необходимо. Хирургические операции болезненны, но порой ими приходится заменять щадящую терапию.

«Я себя отрезал», сказал себе Воронцов, повернулся спиной к перебравшимся на ту сторону Диане и Гамлету, пошел к коту и приведению. Почему–то, оставаясь среди могил, Приятель и призрак выбрали уединенную территорию старинного кладбища для последнего, решительного «разговора». Захару показалось, что он догадывается — освященная кладбищенская земля может помочь им в выполнении какой–то о с о б е н н о й, не доступной пониманию обычного человека задачи. Приятель скользил между оградок, приведение проплывало над надгробиями голубоватым легким облачком, Воронцов шагал угрюмо, перед глазами все еще стояла фигура Дианы, съедаемая темнотой проулка…

Кот и приведение уверенно остановились возле совершенно заросшего холмика с покосившейся и древней расколотой плитой в изголовье могилы. Практически стертая временем старославянская вязь не давала понять, кто здесь захоронен, но кот и призрак отчего–то выбрали именно эту, забытую людьми могилу.

Захар остановился над, укрытым поразительно пышной растительностью холмиком. Прямо посмотрел в лицо призрачной девушки, сказал:

— Я готов. Делайте то, зачем мы сюда пришли.

Почувствовал, что Приятель трется о колени, встает на задние лапы, взял кота на руки. В голове возник знакомый образ навзничь распахнутой книги, призрак протянул руки к человеку и зверю… Приятель ловко перебрался на плечо Захара… Включился в некий хоровод: Воронцов ощутил в ладонях легкое покалывание, как будто невесомые пальцы призрачной девушки, пронзая ногтями кожу, старались удержать, не отпустить, утянуть за собой человека… Ввысь, ввысь, растягиваясь на миллионы световых лет… Воображаемая, распахнутая книга внезапно пустила корни… Захар почувствовал нарастающее стремление прикоснуться к чему–то родному, глубинно родственному — исконно с в о е м у…

Теперь Захар не испугался налетевшего вихря, закружившего его, кота и призрака… Ощущая себя увлекаемой ветром тончайшей паутинкой, отринул все сомнения, позволил вихрю вымести из сознания последние страхи, поддался желанию оторваться от этой земли и где–то в невообразимом далеко припасть к с в о и м корням…